Мы искренне убеждены, что каждый из нас должен уважать человеческое достоинство и самоопределение другого человека, а любые проявления ксенофобии — неприемлемы. Новой героиней проекта «Искусство жить» стала Майя Демидова. Мы поговорили о том, почему трансгендерность — не болезнь, а состояние, иногда требующее медицинской поддержки, о праве каждого распоряжаться своим телом без насилия и принуждения, а также о том, через что пришлось и приходиться проходить Майе, чтобы быть собой и помогать другим трансгендерным людям справляться с внешними и внутренними трудностями.
«Здорово, когда есть кто-то, кто тебя понимает и не осуждает»
Аня: Ты помнишь себя в детстве? Каким ты была ребенком?
Майя: Обычным, ничем не выделяющимся. Не считая моментов, когда в какой-то ролевой игре я выбирала персонажей, которые обычно отдают девочкам: принцессы и русалочки вместо драконов и рыцарей. Но на это никто не обращал внимания, поэтому нельзя сказать, что до первого класса я как-то сильно выделялась. Был момент, когда мне купили тетрис, и я поменяла его на куклу. Гендерное воспитание и гендерная социализация начинается с самого рождения, и я уже тогда понимала, что делаю что-то неправильное, социально порицаемое. Однажды мы пришли с мамой в магазин, где я абсолютно осознанно выбрала себе куклу. Естественно, продавщица подметила, что это игрушка для девочек. Мне хотелось провалиться под землю, но я ответила, что знаю об этом. Мама купила мне куклу.
Аня: Когда ты поняла, что не ощущаешь себя комфортно в мужском теле?
Майя: Это совпало с периодом полового созревания. У меня оно было несколько позже, чем у сверстников, и началось ближе к 17-18 годам. Появился нарастающий дискомфорт и понимание того, что я с трудом вписываюсь во всю эту мужскую движуху: ожидалось, что я буду тусоваться с мальчиками, а я тянулась к девочкам, которые, в свою очередь, уже не воспринимали меня так, как раньше. Было сложно принимать своё тело и видеть, как оно меняется не в ту сторону. Я смотрю на свои фотографии и не осознаю, что это я. Смотрю в зеркало и становится тошно от того, что вижу. Не говоря уже о вторичных половых признаках.
Майя: Обычным, ничем не выделяющимся. Не считая моментов, когда в какой-то ролевой игре я выбирала персонажей, которые обычно отдают девочкам: принцессы и русалочки вместо драконов и рыцарей. Но на это никто не обращал внимания, поэтому нельзя сказать, что до первого класса я как-то сильно выделялась. Был момент, когда мне купили тетрис, и я поменяла его на куклу. Гендерное воспитание и гендерная социализация начинается с самого рождения, и я уже тогда понимала, что делаю что-то неправильное, социально порицаемое. Однажды мы пришли с мамой в магазин, где я абсолютно осознанно выбрала себе куклу. Естественно, продавщица подметила, что это игрушка для девочек. Мне хотелось провалиться под землю, но я ответила, что знаю об этом. Мама купила мне куклу.
Аня: Когда ты поняла, что не ощущаешь себя комфортно в мужском теле?
Майя: Это совпало с периодом полового созревания. У меня оно было несколько позже, чем у сверстников, и началось ближе к 17-18 годам. Появился нарастающий дискомфорт и понимание того, что я с трудом вписываюсь во всю эту мужскую движуху: ожидалось, что я буду тусоваться с мальчиками, а я тянулась к девочкам, которые, в свою очередь, уже не воспринимали меня так, как раньше. Было сложно принимать своё тело и видеть, как оно меняется не в ту сторону. Я смотрю на свои фотографии и не осознаю, что это я. Смотрю в зеркало и становится тошно от того, что вижу. Не говоря уже о вторичных половых признаках.
Аня: А что происходило с твоим внешним видом, ты сразу старалась одеваться в женскую одежду?
Майя: По началу я сопротивлялась и убеждала себя в том, что я мужчина. Но потом это становилось совершенно невыносимо, развилась депрессия.
Аня: Ты принимала антидепрессанты?
Майя: Нет, мне не с кем было поделиться. Не было никого рядом, кто мог бы меня направить и квалифицированно помочь справиться с проблемой. Только когда дело дошло до попытки суицида, психиатры начали лечить меня препаратами. Но это было после 20 лет.
Майя: По началу я сопротивлялась и убеждала себя в том, что я мужчина. Но потом это становилось совершенно невыносимо, развилась депрессия.
Аня: Ты принимала антидепрессанты?
Майя: Нет, мне не с кем было поделиться. Не было никого рядом, кто мог бы меня направить и квалифицированно помочь справиться с проблемой. Только когда дело дошло до попытки суицида, психиатры начали лечить меня препаратами. Но это было после 20 лет.
Аня: Расскажи, как реагировали близкие на перемены. Насколько для тебя была важна их поддержка?
Майя: Мои родители умерли, когда мне было одиннадцать лет. У меня остался дедушка, который тяжело пережил смерть всех членов семьи, поэтому он ушёл в себя и работу. Я была предоставлена сама себе. Когда я начала принимать активные действия в плане изменения своего тела, он весьма агрессивно на это отреагировал, пытаясь противостоять, и только через какое-то время успокоился, когда понял, что изменения произойдут вопреки его мнению. В итоге он меня принял, обращается ко мне женским именем, но на наши дальнейшие отношения повлияла его первая реакция. Я не могу перестроить свои чувства после того, через что мне пришлось пройти из-за него.
Аня: Я будущий детский врач, и, наверное, поэтому часто думаю о проблеме «разговора с ребенком». Большинство страхов, с которыми приходится сталкиваться врачам на детском приеме, возникает из-за недосказанности, недостаточной открытости родителей с детьми. Ты можешь дать какой-то совет родителям – как правильно объяснить детям-подросткам понятия «гомосексуальность», «трансгендерность», «смена пола», если они об этом спрашивают? Мне кажется, если бы я спросила у своих родителей в 10 лет об этом, они бы пришли в шок и сказали бы заняться другими делами, забыв «эти страшные слова навсегда».
Майя: Мои родители умерли, когда мне было одиннадцать лет. У меня остался дедушка, который тяжело пережил смерть всех членов семьи, поэтому он ушёл в себя и работу. Я была предоставлена сама себе. Когда я начала принимать активные действия в плане изменения своего тела, он весьма агрессивно на это отреагировал, пытаясь противостоять, и только через какое-то время успокоился, когда понял, что изменения произойдут вопреки его мнению. В итоге он меня принял, обращается ко мне женским именем, но на наши дальнейшие отношения повлияла его первая реакция. Я не могу перестроить свои чувства после того, через что мне пришлось пройти из-за него.
Аня: Я будущий детский врач, и, наверное, поэтому часто думаю о проблеме «разговора с ребенком». Большинство страхов, с которыми приходится сталкиваться врачам на детском приеме, возникает из-за недосказанности, недостаточной открытости родителей с детьми. Ты можешь дать какой-то совет родителям – как правильно объяснить детям-подросткам понятия «гомосексуальность», «трансгендерность», «смена пола», если они об этом спрашивают? Мне кажется, если бы я спросила у своих родителей в 10 лет об этом, они бы пришли в шок и сказали бы заняться другими делами, забыв «эти страшные слова навсегда».
Майя: Нужно просто сказать о том, что бывают ситуации, когда людям некомфортно в собственном теле. В том, в котором они родились. Можно объяснить ребенку, что существует гендерная социализация, и для полноценной жизни ему необходимо «совершить переход». Если же человек сомневается насчет себя, нужен грамотный и адекватный разговор с кем-то вроде меня. Я довольно часто консультирую подростков. Не говорю им: «Круто, давайменяй скорее пол!» Мы разговариваем, и я помогаю разобраться в себе. При этом никуда не подталкиваю и занимаю нейтральную позицию, потому что понимаю, грань очень тонкая. Я также часто разговариваю с мамами, дети которых сомневаются в своей гендерной принадлежности. Таким родителям очень нужна поддержка. У меня у самой был крайне тяжелый подростковый период, и я хочу, чтобы люди, которые могут оказаться в такой ситуации, чувствовали поддержку. Здорово, когда есть кто- то, кто тебя понимает и не осуждает.
Аня: Какого это жить в статусе открытого трансгендера в России?
Майя: Мне могло бы быть и лучше, но надо понимать, что из-за своего активизма, я являюсь открытым трансгендером. Поэтому присутствует некая опасность – мне запросто могут дать по голове или завести какое-нибудь уголовное дело за пропаганду. В этом плане страшно. Я думаю, что моя открытость сказывается на романтических отношениях: я должна встретить какого-то уникального человека, которому будет наплевать не только на то, что его женщина трансгендер, но еще и на то, что все вокруг об этом знают. Мой психотерапевт рассказывала, что когда она училась в Испании, у них на курсе было пять женщин-трансгендеров, и все они были замужем. В России такие браки тоже есть, но по понятным причинам в большинстве из них не афишируется о трансгендерности одного или обоих партнёров. Те же браки, что известны мне, можно пересчитать по пальцам. Резюмируя всё вместе, у меня две главные проблемы – безопасность и отсутствие возможности создать семью.
Аня: Где бы ты хотела жить?
Майя: Не знаю. Я люблю Москву. Хотела бы остаться здесь при ином политическом строе.
Аня: В фильме Алексея Иванченкова «Майя» ты говорила, что хочешь сделать саму тему трансгендерности видимой. Насколько реально это сделать? Очевидно, что фильма Леши, статьи на «Спид.Центре» и нашего интервью недостаточно.
Майя: Если бы у меня было больше ресурсов, и внутренних, и внешних, я хотела бы создать в Москве фонд, направленный на помощь и работу с трансгендерными людьми. В Санкт-Петербурге, кстати, есть такой фонд, он называется «Т-действие». Думаю, что всему своё время, ко всему нужно прийти. Это очень большая ответственность. Сейчас я не вытяну, но я стремлюсь стать тем, кто вытянет.
Аня: Ты же хотела стать врачом?
Майя: Да, я даже поступила во РНИМУ им. Н.И. Пирогова, но у меня началась депрессия, и я поняла, что не смогу учиться. Поступила в педагогический, но и от туда пришлось уйти. Собственно, там я и пыталась покончить с собой на первом курсе/
Майя: Не знаю. Я люблю Москву. Хотела бы остаться здесь при ином политическом строе.
Аня: В фильме Алексея Иванченкова «Майя» ты говорила, что хочешь сделать саму тему трансгендерности видимой. Насколько реально это сделать? Очевидно, что фильма Леши, статьи на «Спид.Центре» и нашего интервью недостаточно.
Майя: Если бы у меня было больше ресурсов, и внутренних, и внешних, я хотела бы создать в Москве фонд, направленный на помощь и работу с трансгендерными людьми. В Санкт-Петербурге, кстати, есть такой фонд, он называется «Т-действие». Думаю, что всему своё время, ко всему нужно прийти. Это очень большая ответственность. Сейчас я не вытяну, но я стремлюсь стать тем, кто вытянет.
Аня: Ты же хотела стать врачом?
Майя: Да, я даже поступила во РНИМУ им. Н.И. Пирогова, но у меня началась депрессия, и я поняла, что не смогу учиться. Поступила в педагогический, но и от туда пришлось уйти. Собственно, там я и пыталась покончить с собой на первом курсе/
Аня: Это было связно с травлей?
Майя: С травлей, домашними проблемами, сложностями адаптации себя в социуме. Все навалилось, как огромный снежный ком. Я попала в больницу, долго лежала в реанимации, потом в психиатрической больнице, я даже документы из университета не забирала. Мне кажется, они так и подумали, что я умерла.
Аня: Как ты представляешь свою идеальную старость?
Майя: С мужем, ребенком, собакой, собственной квартирой в Москве. А лучше двумя (улыбается), с медицинским образованием, и конечно, со своей некоммерческой организацией, направленной на помощь трансгендерам.
Аня: А музыка какая играет?
Майя: Сегодня ты включала Фрэнка Синатру «That's Life». Думаю, она была бы подходящей.
13.11.2019
Интервью: Анна Кращук
Фото: Дарья Челышева
Майя: С травлей, домашними проблемами, сложностями адаптации себя в социуме. Все навалилось, как огромный снежный ком. Я попала в больницу, долго лежала в реанимации, потом в психиатрической больнице, я даже документы из университета не забирала. Мне кажется, они так и подумали, что я умерла.
Аня: Как ты представляешь свою идеальную старость?
Майя: С мужем, ребенком, собакой, собственной квартирой в Москве. А лучше двумя (улыбается), с медицинским образованием, и конечно, со своей некоммерческой организацией, направленной на помощь трансгендерам.
Аня: А музыка какая играет?
Майя: Сегодня ты включала Фрэнка Синатру «That's Life». Думаю, она была бы подходящей.
13.11.2019
Интервью: Анна Кращук
Фото: Дарья Челышева
