Руслан Феофанов – человек, которого болезнь настигла дважды: в семнадцать ему диагностировали рак желудка, а через пару лет – карциному обеих почек. Но это не помешало Руслану заниматься любимым делом и выступать в составе музыкального коллектива Vasiliev Groove.
«Я понял, что не нужно строить свою жизнь вокруг болезни. Лучше жить, не думая об этом»
Аня: Ты барабанщик, выступаешь в составе шоу Vasiliev Groove – единственный в России профессиональный drum line band. Откуда такая любовь к ударным?
Руслан: В школе я учился отвратительно, поэтому попал в класс коррекции, где были прям отбитые ребята, с которыми я естественным образом скорешился. Парни увлекались панк-роком, подсадили меня на разную калифорнийскую панкуху типа Blink182 и Sum41. Когда они решили создать группу, им не хватало барабанщика, и я сказал: «Пацаны, я в деле!» Примерно тогда же, идя по Лыткарино, я увидел объявление «Барабанная секция», куда сразу же записался. Мы стали репетировать, и так всё завертелось. Я с головой погрузился в музыку: мне многое давал педагог, а дома была сооружённая самостоятельно импровизированная барабанная установка. Тогда же перешёл в ПТУ, где проучился десятый класс, а летом заболел раком. Мне было 17 лет. Ходить в колледж я не мог. На тот момент я уже получал пенсию, которую полностью вкладывал в музыку,покупая себе инструменты.
Аня: Давай по порядку. Тебе 17, и ты узнаешь о болезни
Руслан: В школе я учился отвратительно, поэтому попал в класс коррекции, где были прям отбитые ребята, с которыми я естественным образом скорешился. Парни увлекались панк-роком, подсадили меня на разную калифорнийскую панкуху типа Blink182 и Sum41. Когда они решили создать группу, им не хватало барабанщика, и я сказал: «Пацаны, я в деле!» Примерно тогда же, идя по Лыткарино, я увидел объявление «Барабанная секция», куда сразу же записался. Мы стали репетировать, и так всё завертелось. Я с головой погрузился в музыку: мне многое давал педагог, а дома была сооружённая самостоятельно импровизированная барабанная установка. Тогда же перешёл в ПТУ, где проучился десятый класс, а летом заболел раком. Мне было 17 лет. Ходить в колледж я не мог. На тот момент я уже получал пенсию, которую полностью вкладывал в музыку,покупая себе инструменты.
Аня: Давай по порядку. Тебе 17, и ты узнаешь о болезни
Руслан: Я простудился и особо не лечился, потому что простуда обычно проходила сама собой. Но состояние постепенно ухудшалось: я чувствовал слабость в теле, не мог подняться домой на третий этаж. Настал момент, когда я вызвал скорую. Фельдшер сказал, что это воспаление легких и нужно лечь в больницу. А у меня выступление в этот же день, поэтому я решил отыграть и потом уже госпитализироваться. Кое-как отбарабанил тот концерт, и осознав, что силы с концами покидают моё тело, пошел к врачу в районную поликлинику. Они увидели мою бледную физиономию и взяли кровь из пальца. Гемоглобин был в районе 60 (норма в 15-18 лет составляет 177-166 г/л). Не представляю, как я передвигался. Меня положили в больницу, прокапали железо, сделали гастроскопию. Увидели какую-то патологическую складку в желудке и отправили в Балашиху в онкодиспансер, где была проведена трепанобиопсия. Результат обезоружил - гастроинтестинальная стромальная опухоль, которая, кстати, составляет около 1 % от всех злокачественных опухолей желудочно-кишечного тракта. К новообразованию можно было подобраться лишь оперативным путём. Врачи сказали: «Отрежем либо весь желудок, либо две трети». Делать было нечего. Отрезали больше половины.
Аня: Люди, которые узнают, что у них онкология, как правило, реагируют одним из трёх способов: одни не видят для себя смыла бороться за жизнь, даже если прогнозы хорошие, другие – полны энергии и энтузиазма прожить еще, а третьи, самый интересный тип людей, – со спокойным равнодушием относятся к словам врача и диагнозу, будто бы ничего и не изменилось. К какому типу ты отнёс бы себя?
Руслан: Когда еще в Лыткарино мне сказали, что «у меня, возможно, рак», я сразу себя настроил на то, что у меня рак, чтобы потом не распускать слюни и быть психологически готовым. Это мне очень помогло. Не было периода «розовых очков», я старался смотреть на происходящее реально. Позже, когда мне диагностировали карциному почек, было посложнее, потому что я лежал уже во взрослом отделении, а там и медсестры, и врачи более жёсткие и отстранённые что ли. Чтобы как-то перебороть боль и скорее встать на ноги, я старался не лежать, а двигаться, хотя бы просто стоять. Помню, представлял, что мой разум – одно маленькое зёрнышко, а вокруг ничего нет, вселенская пустота. Так я пытался не концентрироваться на боли. Пару раз смотрел в окно и думал: «Ага, если выпрыгну, то помучаюсь минут пятнадцать и всё! Вариант?» А потом такой: «Нет, не вариант. Я не первый раз это всё терплю, сдаваться рано». Не первый рак, может быть и непоследний (смеётся). Ещё я сильно похудел – с 75 до 50, и из-за этого у меня появился комплекс. Но постепенно становится наплевать, особенно когда занимаешься музыкой. Она перекрывает всё.
Аня: Кажется, Боб Марли говорил, что в музыке есть прекрасная вещь – когда она попадает в человека, он не чувствует боли. Как ты оказался в Vasiliev Groove?
Руслан: Около года я играл в группе «Мехико». Мы выступили на фестивале «Нашествие», но после него всё как-то пошло на спад. Я увидел объявление Вконтакте: «Барабанщик в барабанное шоу». Прихожу на кастинг. Меня просят сыграть пару несложных упражнений, прочитать с листа и повторить ритм. Затем – спеть. Ну я спел «В лесу родилась ёлочка» (смеётся). Потом говорят – танцуй. Я просто походил кругами, потому что на тот момент ещё не умел танцевать. Так, надеясь на лучшее и готовясь к худшему, я ушел с кастинга в ожидании звонка. Уже на следующий день мне сообщили, что я принят. Начались длительные тренировки. Ты наверняка успела заметить, что в наших выступлениях очень много элементов, нюансов, которые должны быть отточены и идеально выполнены. Так вот, я отыграл с Vasiliev Groove одно выступление. Спустя какое-то время я почувствовал тяжесть и головокружение
Руслан: Около года я играл в группе «Мехико». Мы выступили на фестивале «Нашествие», но после него всё как-то пошло на спад. Я увидел объявление Вконтакте: «Барабанщик в барабанное шоу». Прихожу на кастинг. Меня просят сыграть пару несложных упражнений, прочитать с листа и повторить ритм. Затем – спеть. Ну я спел «В лесу родилась ёлочка» (смеётся). Потом говорят – танцуй. Я просто походил кругами, потому что на тот момент ещё не умел танцевать. Так, надеясь на лучшее и готовясь к худшему, я ушел с кастинга в ожидании звонка. Уже на следующий день мне сообщили, что я принят. Начались длительные тренировки. Ты наверняка успела заметить, что в наших выступлениях очень много элементов, нюансов, которые должны быть отточены и идеально выполнены. Так вот, я отыграл с Vasiliev Groove одно выступление. Спустя какое-то время я почувствовал тяжесть и головокружение
Аня: В коллективе знали о твоём диагнозе?
Руслан: Не припоминаю, чтобы я распространялся, хотя возможно кто-то уже знал. В какой-то момент мне стало плохо, и я пришел в приемный покой местной больницы в Лыткарино. Сделали УЗИ, заподозрили что-то неладное. Полежал немного в Лыткарино, мне прокапали что-то от головокружения, затем я поехал в Балашиху, где до этого лечился и оперировался, там уже, собственно, и диагностировали карциному обеих почек. Сначала была операция на левую, через месяц – на правую. Диагноз ведь тоже не сразу поставили, а после хирургического вмешательства, материал отправили на гистологию. Когда я более-менее очухался после операций, мне не стали делать ни химио, ни таргетную терапию. Побочное действие тех таблеток, которые я пил от рака желудка – доброкачественные и злокачественные новообразования, а это же все выводится как раз через почки, поэтому, скорее всего, причина карциномы кроется в четырёхлетней медикаментозной терапии. Но она была необходима. Некоторое время проходил восстановительный процесс, после которого я сразу же вернулся в строй: в августе подписал контракт с Vasiliev Groove, а первого ноября был уже первый сольный концерт, то есть за полтора месяца мне нужно было выучить и потянуть всю полуторачасовую программу концерта. Было ощущение, что мы – триста спартанцев, которых наряжают в доспехи, то есть в нашу форму, выдают нам коней, то есть наши барабаны, барабанные палочки – наши мечи, и мы выходим, чтобы разнести весь зал. Я понял, что не нужно строить свою жизнь вокруг болезни. Лучше жить, не думая об этом. Кстати, 16 октября в Crocus city hallв 20:00 у нас будет большой сольный концерт. Приходите обязательно!
Руслан: Не припоминаю, чтобы я распространялся, хотя возможно кто-то уже знал. В какой-то момент мне стало плохо, и я пришел в приемный покой местной больницы в Лыткарино. Сделали УЗИ, заподозрили что-то неладное. Полежал немного в Лыткарино, мне прокапали что-то от головокружения, затем я поехал в Балашиху, где до этого лечился и оперировался, там уже, собственно, и диагностировали карциному обеих почек. Сначала была операция на левую, через месяц – на правую. Диагноз ведь тоже не сразу поставили, а после хирургического вмешательства, материал отправили на гистологию. Когда я более-менее очухался после операций, мне не стали делать ни химио, ни таргетную терапию. Побочное действие тех таблеток, которые я пил от рака желудка – доброкачественные и злокачественные новообразования, а это же все выводится как раз через почки, поэтому, скорее всего, причина карциномы кроется в четырёхлетней медикаментозной терапии. Но она была необходима. Некоторое время проходил восстановительный процесс, после которого я сразу же вернулся в строй: в августе подписал контракт с Vasiliev Groove, а первого ноября был уже первый сольный концерт, то есть за полтора месяца мне нужно было выучить и потянуть всю полуторачасовую программу концерта. Было ощущение, что мы – триста спартанцев, которых наряжают в доспехи, то есть в нашу форму, выдают нам коней, то есть наши барабаны, барабанные палочки – наши мечи, и мы выходим, чтобы разнести весь зал. Я понял, что не нужно строить свою жизнь вокруг болезни. Лучше жить, не думая об этом. Кстати, 16 октября в Crocus city hallв 20:00 у нас будет большой сольный концерт. Приходите обязательно!
«Я понял, что не нужно строить свою жизнь вокруг болезни. Лучше жить, не думая об этом»
Аня: Ты создаешь впечатление легкомысленного, вечно молодого и обаятельного рокера, которому всё ни по чём и который совершенно не хочет взрослеть, принимать ход времени. Я ошибаюсь? Болезнь изменила твоё отношение к жизни?
Руслан: Я стал серьёзней. Да и возраст играет свою роль: сейчас мне 25, а заболел я в 17. Одно на другое наслаивается. Ну да, у меня рак. Но я такой же человек, как и все.
Руслан: Я стал серьёзней. Да и возраст играет свою роль: сейчас мне 25, а заболел я в 17. Одно на другое наслаивается. Ну да, у меня рак. Но я такой же человек, как и все.
Аня: Ты думал о том, чтобы самому организовать группу или записать альбом?
Руслан: Мы с ребятами на работе часто шутим на эту тему, и я говорю: «Какие могут быть планы? У меня рак. Уже завтра меня может не быть». Я не думаю об этом. Просто делаю то, что хочу делать в данный момент.
Руслан: Мы с ребятами на работе часто шутим на эту тему, и я говорю: «Какие могут быть планы? У меня рак. Уже завтра меня может не быть». Я не думаю об этом. Просто делаю то, что хочу делать в данный момент.
Аня: Абсолютно рок'н'рольный взгляд на происходящее. Живу моментом, не строю планов. А у тебя есть любимые музыканты?
 |  |  |
Руслан: Сложный вопрос. Пожалуй, Антон Казанцев – мой друг, с которым мы выступаем на улицах и который доводит меня в прямом смысле до мурашек! А из барабанщиков, пусть будет ДжоДжо Майер. Но кумиров у меня нет. Я думаю, что крутых, талантливых ребят очень много. И у каждого из них можно и нужно чему-то научиться.
01.06.2019
Интервью: Анна Кращук
Фото: Елизавета Клименко
01.06.2019
Интервью: Анна Кращук
Фото: Елизавета Клименко
